Огненное переселение

Фото из архива «Вечорки»

Весенние пожары для Забайкалья — ежегодное наказание. Мы уже привыкли, что апрель-май сопровождаются легким амбре копоти, а шашлыки на природе в майские праздники, которыми грезит центральная Россия, для забайкальцев оказываются вне закона из-за запрета посещения лесов. Хотя леса-то как раз в последнее время перестали гореть так, как 10 лет назад.

Лесные пожары в регионе традиционно списывали на «черных лесорубов». Во-первых, им было удобно скрывать порубки. Ведь исчезнувшие деревья рано или поздно наведут на след, а там найдутся и свидетели, и улики. А после пожара — поди поищи, сколько деревьев было и какие порубочные остатки валяются. Во-вторых, обгоревший лес все-таки шел на уничтожение — его разрешали выпиливать на дрова, но хитрость, а возможно и взятки, позволяли получить и более дорогую деловую древесину.

Осложнялась ситуация обилием китайских лесоприемных пунктов, которые нарушали все мыслимые и немыслимые законы, а существовали лишь благодаря лютой коррупции. Лесная мафия в достижении своих целей была весьма и весьма решительна.

Депутат Читинской облдумы Владимир Баранов являлся генеральным директором комбината «Рассвет», занимался заготовкой и обработкой древесины, боролся с незаконной деятельностью в этой сфере. Его убили 12 февраля 2005 года в селе Новопавловка Петровск-Забайкальского района недалеко от дома. Убийцы, которых нанял бывший милиционер Артем Шкедов, действовали в интересах «черных лесорубов». Оборотень в погонах покровительствовал браконьерам. Смерть депутата оценили в 50 тысяч долларов. Кстати, Шкедов предлагал стать исполнителем убийства бандиту Дмитрию Ведерникову, но тот был оскорблен и отказался из моральных соображений.

Если в интересах незаконных рубок разворачивались такие дела, то пустить красного петуха — как за здравствуй.

Указывали при расследовании лесных пожаров также и на браконьеров, промышлявших дичь в запретное время. Им тотальная зачистка тоже интересна — никаких следов не остается. Но есть в этой версии и некие противоречия. Браконьер, если он местный, все равно думает о будущем, уничтожение угодьев ему не нужно. А если приезжий какой, то будет местных опасаться — за такие проделки могут властям сдать, а могут и освежевать как кабана.

Звучали версии про лесные загулы сельских алкашей, которые якобы в леса ходят на попойки. Упоминались в качестве причины бутылки, сыгравшие роль линзы. Обе версии «Вечорка» может назвать маловероятными. Во время акции «Стоп Бухло» мы всяких алкашей повидали, и лишь малая часть готова тащиться в лес ради пьянки. Тем более ранней весной.

Бывший полпред Президента по Сибирскому федеральному округу Николай Рогожкин как-то говорил о существовании диверсантов. То ли шутил, то ли всерьез он так считал — уже не узнать. Но давайте на секундочку представим, что так оно и есть. Условия жизни населения ухудшаются — раз. Экономический ущерб из-за уничтожения ценной древесины и расходов на тушение — два. Недоверие людей к властям — три. Этого, кажется, достаточно, чтобы недружественные страны заинтересовались такой возможностью?

Еще одной спорной версией является причастность пожарных к пожарам. Звучит абсурдно, но даже власти признавали, что схема, в которой сотрудники лесхозов получают больше за тушение пожаров, да еще и в зависимости от их площади, мягко говоря, нацелена не туда.

Прощай, наследие Чингисхана!

Вне зависимости от причин край полыхал каждый год. С некоторой периодичностью сгорали участки, которые можно назвать значимыми или даже знаковыми. В 2007 году, например, обгорел лес по дороге на Арахлей, и вместо лиственниц там долго торчали черные пики головешек, навевая на отдыхающих грустные мысли. В 2012-м горел знаменитый реликтовый Цасучейский бор. Люди вспоминали, что легенды связывают появление нехарактерных для забайкальской степи сосен с именем Чингисхана. В пожаре видели страшный знак — ведь помимо 36 тысяч гектаров леса он уничтожил множество зверья, но пощадил людей, хотя несколько домов в Цасучее все-таки смел с лица земли.

В 2014-м огонь с леса перекинулся на военные склады в Большой Туре и наделал беды гораздо большей, чем простой пожар. Арсеналы рвались со страшной силой, в эпицентре оказались 10 человек. Командир центра МТО принял решение лично вывезти их на служебном грузовом автомобиле с территории склада в безопасное место. Однако машина при очередном подрыве сгорела за несколько минут. В селе пострадало множество жилья, была разрушена почти новая школа.

Весна 2015-го для Ивано-Арахлейских озер оказалось совсем неудачной. Там сгорели большие площади леса, с него огонь, перемахнув трассу Чита — Романовка, перешел на жилье и инфраструктуру. Были уничтожены базы отдыха и несколько домов в селе Иван-Озеро.

В том же году случился мощный степной пожар, угрожавший селу Ключевское в Борзинском районе. Защищая вверенный ей населенный пункт от огня, глава администрации Оксана Васеева получила смертельные ожоги и умерла в реанимации. Чуть позже степной пал уничтожил село Шивия в Оловяннинском районе. Трагедия эта потом нехорошо аукнулась губернатору Наталье Ждановой, так как жилье получили не все погорельцы, а одна из пострадавших дозвонилась до Президента Владимира Путина и пожаловалась на местные власти.

Огненные вихри

С этого времени ситуация по пожарам начала меняться. Навскидку можно сказать, что лесных становилось меньше, а степных — больше. Взять, например, 2019 год — массово горел Балейский, Борзинский, Оловяннинский и Ононский районы. Пострадали несколько деревень и чабанских стоянок. Да чего далеко ходить — в этом году ситуация с палами тоже довольно опасная. В прошлых номерах мы рассказывали, как в Забайкальском районе около Абагайтуя возник огненный торнадо. А на прошлой неделе в тех же краях пал со свалки разгорелся до двух тысяч гектаров и повредил две чабанские стоянки и столбы ЛЭП. Водонапорная станция Забайкальска оказалась обесточена, и поселок на день остался без водоснабжения.

Но давайте обратимся к цифрам. По данным «Авиалесохраны», с начала 2023 года по 23 апреля (на момент написания этого материала) в крае произошло 115 пожаров на площади 6,4 тысячи га. Ровно пять лет назад к 23 апреля 2018-го пожаров было 281, а их площадь составляла 24,6 тысячи га. В этот же день в 2017-м пожаров было 196, а их площадь — 17,4 тысячи га.

Точной статистики степных пожаров в Забайкалье нет. По крайней мере в открытом доступе. Это объясняется тем, что тушением занимаются разные ведомства и службы — подальше от населенных пунктов едет Забайкалпожспас, поближе работает МЧС, а где-то и вовсе справляются добровольные пожарные дружины. Кроме того, пал в поле не несет такого ущерба, как в лесу, — сгоревшую траву считать смысла нет.

Почему же огонь ушел из лесов в степи? На этот счет у «Вечорки» есть ряд соображений. Мы поделимся ими, но приглашаем читателей к дискуссии — может быть, у забайкальцев есть и другие объяснения. Мы будет рады ознакомиться с ними.

Роль в изменении обстановки сыграл ряд экономических факторов: изменение схемы оплаты за тушение пожаров, сокращение вырубки лесов ввиду запрета на масштабный вывоз кругляка, ужесточение контроля за лесорубами. Определенные улучшения произошли и в службах, занимающихся тушением. Минприроды Забайкалья перед началом весны отчитывается о полной готовности, прокуратура иногда спорит с чиновниками, но, тем не менее, горим мы меньше. Признанием может послужить тот факт, что пожарные из Забайкалья ездят тушить Якутию и другие соседние регионы.

Не мог не сказаться и период дождей. Леса в настоящее время напитаны влагой, и огню сложнее разгуляться, чем в продуваемых всеми ветрами степях. А вот там благодаря дождям растет густая трава, которая к весне становится отличным топливом. Скота, который бы подъедал и вытаптывал поля, увы, не хватает.

Как мы видим по опыту прошлых лет, ландшафтные палы порой страшнее лесных пожаров. Поэтому надо помнить о банальных правилах безопасности. Хотя бы бычки из машин в степь не кидать.