Бурлаки "Вечорки"… Или газете 14 лет. Как это было, ч. 3.

Фото из архива «Вечорки»

(Продолжение, начало в №№ 23, 24)

По просьбам некоторых читателей переименовываем цикл наших ретропубликаций, посвященных истории становления «Вечорки» и ее 14-летию. Отныне он будет называться так, как мы обозвали карикатуру к первой части нашего повествования — «Бурлаки Вечорки».

В предыдущих номерах мы рассказали о наших потерях, и не только творческих. К сожалению, не обошлось и без потерь настоящих.

Теперь же поведаем о выживших сотрудниках «Вечорки». Итак…

Выжившие: А. Яременко

На самом деле Александр Сергеевич. Творческий позывной СанСеич, его им наградил в свое время Никита Ильяш.

Когда-нибудь и если «Вечорке» поставят памятник, я настаиваю, чтобы монумент тот был слизан с него — с СанСеича. Он это заслужил.

Потомственный военный, русский офицер хохлацкого происхождения, выпускник главной школы КГБ-ФСБ. В свое время, в то еще советское время, был распределен в Забайкалье. Прослужил недолго — Союз рухнул, к власти пришли масоны, ведомые старозаветными на новый лад жрецами. Да еще гомосексуалистами всех мастей. Александр Сергеевич всех этих антихристов ненавидел и ненавидит до сих пор. Простившись со службой, стал казаком, возглавил читинских черносотенцев. Организовывал в столице Забайкалья Русские марши, издавал патриотическую газету. Попал под статью УК РФ № 282. Фабула обвинения мало чем отличилась от того, о чем сегодня безнаказанно верещат телепопугаи с центральных российских каналов. Но что было, то было.

Муж прекрасной женщины и сам прекрасный отец двух детей — Евдокии и Николая. Родители после краха СССР остались в Киеве. Отца похоронил, мать до сих пор там. Сын Николай — участник СВО. Дочь Дуня, СанСеич сам так Евдокию называет, толмач — обучает забайкальских детишек языкам вероятного, нет, уже явного противника.

Супруга работает в музыкальной школе. Тещу недавно похоронил. Мать ждет освобождения матери городов русских от фашистско-бандеровских захватчиков. Но разве мог я 14 лет тому назад пройти мимо такого самородка? Нет, конечно!

Хотя, по правде говоря, это сегодня Александр Яременко является популярнейшим политобозревателем, законспирированным верстальщиком и корректором народной газеты «Вечорка». Но тогда, 14 лет тому назад, все начиналось иначе.

А дело было так. В тот майский день 2010 года Боря Ветров, тогда еще нормальный пацан, впоследствии либерастская курва и иуда, в счет будущей прибыли прикупил себе бутылочку портвейна под названием «Три топора», на самом деле «777», и плавленого сырка «Дружба». И как только он налил в граненый стакан портвешка, на пороге нашей подвальной коморки явился то ли Николай II, то ли Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Да-да, у СанСеича уникальное свойство походить одновременно на двух этих заклятых при их жизни врагов.

Боря тогда прифигел. Дрожащей рукой поднес стакан к своим похабным устам и задал вопрос:
— Чьих будете?

— Руководитель читинского отделения Союза Русского Народа Александр Сергеевич Яременко, — рапортовал визитер.

Борис тут же выпил.

Это сегодня реконструкция уникальной каменной церкви в селе Калинино Нерчинского района стала модной визитной карточкой для чиновников и буржуев. В те же дни на этот храм Господний было всем начхать. Всем — да не всем. Дело в том, что местные буренки, кони и козы облюбовали это помещение и прятались в нем от изнурительной летней жары. Ну и, соответственно, какали прям у поруганного алтаря.

Забайкальские казаки и черносотенцы, что, в принципе, одно и то же, тогда врукопашную вычистили «все дерьмо большевицких коров», по версии Александра Яременко, о чем он и написал в первом номере нашей «Вечорки» эпистолярно вкусный, но таки дурно пахнущий репортаж.

Через некоторое время СанСеич — на все руки мастер — зашел верстальщиком. Опосля смертельного недуга Лары Матвеевой стал корректором. И, порой из-под палки, политическим обозревателем нашей газеты.

Как главный редактор, конечно же, похвалю этого политобозревателя. У него на сегодняшний день самые резонансные публикации. На них чаще, чем на остальные, реагируют читатели «Вечорки».

Но где пряник, там и кнут. Упрямый, вредный, ворчливый хохол. И это тоже все о нем, о нашем СанСеиче. Порой даже охота его на дуэль вызвать. Но, выдохнув, понимаю, что другого такого противоречивого, как сама народная газета «Вечорка» в нынешних геополитических реалиях, днем с огнем не сыскать. Посему ситуативную злость свою укрощаю и крепко жму руку моему коллеге, товарищу и другу — Александру Сергеевичу Яременко.

Выжившие: О. Тополев


Читателей я поздравляю с тем, что бесподобное творчество Олега Рудольфовича, а так зовут нашего Тополева, после долгого перерыва вернулось на страницы «Вечорки».

Его не было давно. Расстались мы тогда без шума, но не совсем красиво. Ведь мы на востоке, а тут верно подмечено — две бараньи головы в одном казане не сваришь.

Что было, то было. Тополек, или Баламут, это его творческие позывные, вновь в строю. И как когда-то радует читателя своими по-удмуртски честными, уникальными журналистскими материалами. Да, Олег — удмурт.

С ним мне легко. Я просто знаю, что на той или иной проблеме работает Тополек, значит особого контроля не надо. Все будет сделано в лучшем виде. Спорные моменты мы всегда обсудим и придем к решению, которое устроит, нет, не нас, а читателя, ради которого мы и трудимся.

Так уж получилось, что редакция у нас военизированная. Одни — офицеры запаса. Другие — жены офицеров. Третьи — офицерские дети. Вот и Олежа, а это моя привилегия так его называть, сын полковника ВС СССР. Поверьте, настоящего полковника. Кавалера не паркетных, а боевых наград. Боевой характер отца передался сыну. Об этом можно судить по содержанию его публикаций и не только по ним.

Олег — выпускник истфака читинского «педа». Легко мог стать преподом на кафедре или руководителем района, города, области, края. Но он решил пойти иным путем — творческим. И пусть не без ошибок, иногда спотыкаясь на свежевыложенном асфальте, но всегда шел к своей цели. Порою с удмуртской злостью, но чаще с русским юморком он брал редут за редутом.

До сих пор начинаю ржать, вспоминая нашу командировку по просторам юго-востока Забайкалья. Затаборились мы тогда на берегу реки под Сретенском. Благо была мобильная редакция «Вечорки» под лирическим названием «Бинго-Бонго». В ней можно было делать все — спать, работать, сготовить покушать. Вот только в туалет там не сходишь, не продумано.
Значит — за рулем я. На борту Тополев и Ильяш. Время то было полноводий забайкальских, еле к реке подъехали, припарковались с опаской. Помнили об объявлениях, развешанных на заборах в селах — мол, змеи в это время озверевшие, выходят на берега.

Сидим, значит, у костра, чаюем. И тут, некстати, Никитосу нашему Ильяшу приспичило по нужде. Да не по простой, а по серьезной. Парень он городской, тогда еще зеленый, как саранча. Не ведаю, что там в чае у Олежи тогда было, но произнесенное им меня сначала ошарашило, но затем порадовало. А вот Никиту — нет.

— Никитос, ты читал объявления на заборах про змей? — спросил серьезным тоном Тополек.

— Ну да, — отвечал ему Ильяш, отматывая бумагу с известного рулона.

— Так вот, там написано не все. Ты в курсе, что в тот момент, когда человек какает, щитомордник тихо подкрадывается и заползает к нему в норку. Там просто тепло и запах именно тот, который привлекает эту змею.

— Рудольфыч, харэ пугать, я и так боюсь темноты, — насторожился Никита.

— А мне че врать-то? Не веришь, спроси у Кантемира. Но ты не бойся, щитомордник не ядовитый, — Тополев в тот момент врубил ботаника-историка.

Я, конечно же, ему подыграл. А Ильяш так и не сходил в кусты на речке под Сретенском. Терпел до дома под наше с Тополевым улюлюканье.

В Чите он получил необходимые консультации у серпентологов, обозвал Тополева нехорошими словами, ну и меня заодно.

Многие помнят кодарскую эпопею Олега Рудольфовича. Это когда он со старшим своим сыном Мишей в компании таких же экстремалов покорил пустыню и горы Каларского района.

Репортажи оттуда он выдал такие, какие не снились «Нэйшнл джеографик» и другим «Мирам наизнанку».

Сегодня Тополек уже не тот, да и все мы сильно изменились. Но, поверьте, изменения все эти к лучшему. Мы перестали спорить и ругаться по мелочам. Примерно одинаково глядим в ту даль, где ждет нас творческий успех и даже счастье, но уже не наше. А наших детей. Олежиных — Мишки и Степки. Моих — Иванки, Анютки и Софи. Обнял, Рудольфыч!

Выжившие: Е. Муратова


Это сегодня она мой заместитель — выпускающий редактор. А тогда она была просто журналистом.

Речь идет о Лене Муратовой, которая в «Вечорку» заходила дважды. Но, наконец-то, осела.
Помню 2019 год. Послевкусие губернаторских выборов, когда редакция полу-исподтишка работала на победившего губернатора Александра Осипова. После победы мы встретились на Молоковке с незабайкальскими ребятами из его предвыборного штаба. Сильными специалистами, отмечу я.

У Муратовой специфический голос, задрапированный эротическим бархатом. Если бы у меня была радиостанция, она бы точно вела вечернюю передачу для одиноких мужчин. Ее глас тогда оценили ребята из предвыборного штаба губернатора и обещали вывезти Муратову из Читы, дабы устроить на федеральную радиостанцию или телевидение. Но были они тогда на Молоковке под победным шоффе, да и Лена, судя по всему, покидать родное Забайкалье не намеревалась.

Сама родом из Газимуро-Заводского района. Мать двух замечательных детишек. Недавно похоронила их отца. Он геройски погиб, защищая Родину на западной ее окраине.

Бархатный голос, конечно же, не основной критерий для работы в «Вечорке». Лена — мастер организации в надежную структуру тех мелочей, в которых, как известно, кроется сам диавол.

Она умудряется совмещать в себе две ипостаси: с одной стороны — богиня очерков, с другой — первоклассный администратор, способный отладить скучные технические моменты работы творческого ядра редакции. За это ей огромное спасибо и даже респект, как говорит нынешняя плеяда зуммеров, смотрящая вперед. Не подозревая, что в оригинале с латыни это слово означает — оглядываться назад.

Выжившие: А. Романовский


Эх, Санька, Санька… С Романовским я знаком более 20 лет. Вместе мы работали еще на «Русском Радио». Вместе дебоширили, влюблялись в одних женщин, дрались, проигрывались в казино, напивались и трезвели. Но главное — вместе творили.

После радийной работы расстались. Я ушел в газету, он — в тюрьму. Вышел оттуда совершенно другим человеком. Пуще прежнего полюбил свою Иру и, неожиданно, Родину. Нашел меня, стал работать на «Вечорке ТВ» оператором-монтажером. Боженька не обделил его талантами, посему оба этих журналистских ремесла дались ему легко. Результаты его работы можно лицезреть на нашем канале в «Ютьюбе».

Сегодня с «Вечоркой» он сотрудничает на удаленке. Основная его работа засекречена и связана с одной из башен нижегородского Кремля.

Но раз в год Саня Романовский вспоминает о своем истинном предназначении, заказывает настоящую карету с конями, реальных цыган Настю и Мотю, зовет меня, а для солидности — знакомого чиновника из мэрии. Вместе мы едем на Новобульварную уговаривать девушек низкой социальной ответственности начать новую, праведную жизнь.

В эти моменты Александр Романовский велеречив как никогда: «Оля Вини-Пух, да пойми, что в той же «Вечорке» заработать можно не меньше, не унижая себя и Русь. Покайся предо мной!»
Был такой момент, помню: прознав, что одна из девушек, коллег Оли Винни-Пуха, мерзнет в своем бараке, Саня тут же предоставил ей две тепловые пушки. Ведь квартира-то двухкомнатная!

Вот таким светлым праведником с непростой судьбой является мой коллега и друг Саня Романовский, с которым, уверен, мы вскоре создадим лучшую видеодокументалистику в России. С тепловыми пушками или без оных. Ведь это уже не важно. Важна лишь «Вечорка». До новых встреч, Александр Александрович!
(Продолжение следует)

Владимир КАНТЕМИР