Родословные Забайкалья. Зыряновы из Дамасово (3)

Много лет общаясь с Володей, приезжая в Нерчинский Завод и в Дамасово, конечно, я хорошо знал и знаю его родословную. Часто общался с его родителями, добрейшими людьми, беседовал я и с Фролом Михайловичем Овсянниковым. Мы ездили с ним по дорогам Приаргунья с 1986-го до 2010 года. Подробно, в деталях, изучали историю сел, семей, родословных.

Часть 1
Часть 2
 

Представьте себе, дорогие земляки, свою деревню и какого-нибудь земляка, сожалеющего о том, что он не может литературно написать о своем крае и обо всех земляках, который от всей души, всем своим сердцем желал бы добра своей Родине, деревне, фотографировал бы, записывал разные истории, которые так или иначе забудутся и уйдут в небытие. А еще рисовал бы карту своей деревни, обозначал бы каждый дом (с давних времен), всех, кто жил в этих домах, характеры их. Есть у вас, в деревне вашей, такой человек? Володя был и остался в памяти людей таким человеком. Душа и совесть Аргуни!

Вот сейчас я открываю файл с его материалами, который сам же и набирал со слов и записей Володи, редактировал, делал литературное переложение, и вижу его улыбку, слышу смех. Мы спешно правим уйму ошибок (останется много!), продолжаем беседу о том, как жили в старину дамасовские казаки, как его отец ходил за «лавошными» крючками. А я вспоминаю, как ходил от Володиного дома на рыбалку на протоку Аргуни. С двух сторон бежали, выглядывая из высокой травы, три его собаки: две желтые лайки — Юкос и Батус, чуть поодаль — черная Пурга. И смотрит за нами в бинокль с крыльца своего дома Володя…

 

Хорунжий Фрол Гурьянович Зырянов

Были и другие интересные факты принудительного ухода людей в Китай. Перевозили утварь, угоняли скот и коней на ту сторону.

Жил в Дамасово казак, хорунжий Зырянов Фрол Гурьянович, посреди деревни стоял его большой дом, сделанный из леса, который он привозил с китайской стороны. Рядом с ним стоял еще один дом, в нем жили еще казаки Зыряновы — Руфан и его дети.

Дом Фрола Гурьяновича Зырянова, вид на Дамасово, ниже озеро, дальше - протоки Аргуни. Вдали - китайская сторона.

 

Вспоминает Овсянников Фрол Михайлович, который на тот период был подростком:

— В 1928 году, в сентябре месяце, начальник Аргунской заставы Куликов и заместитель начальника заставы Калистратов, и лихие доносчики-дружинники по наветам завистников решили сделать облаву на китайской стороне, где жили бывшие жители Дамасово. Легенда была такая: якобы рано утром банда белых с той стороны Аргуни перешла на дамасовский остров и хотят напасть на красноармейцев. Облаву готовили вместе с руководством 54-го погранотряда, который дислоцировался в Нерчинском Заводе.

Утром начальник заставы и его подручные с револьверами пришли к дому Зырянова Фрола Гурьяновича, один из них, знакомый Фрола, постучал в дверь. Фрол спросил через дверь «Кто там?» Знакомый сказал: «Я! Дело есть, открой!» А Фрол был казак опытный и говорит: «Погоди, Паша, я голышом, сейчас оденусь и открою». А сам нырнул в погреб и по подземному ходу быстро ушел за дворы и за огород, такой у него был тайный лаз — никто не знал, казак был с умом. За огородами стояли скирды из конопли, сушились. Фрол залез под скирду и затаился.

Павел ждал, ждал и начал снова стучаться. В ответ — тишина. Тогда начальник заставы дал команду ломать дверь.

Толпа вооруженных молодчиков ввалилась в дом, стреляя в каждый темный угол, думая, что Фрол там сидит. Когда люди поняли, что дома никого нет, они вылетели на улицу и доложили начальнику заставы, что дом пустой. Начальник заставы кричит: «Болваны, он же в подполье сидит, достать быстро!» Штурм дома повторился, но уже стреляли в щели пола, в подполье, прошло больше часа, пока проверили. И опять доклад: «Нет Фрола». Пока обнаружили, что в погребе идет подземный ход, время ушло далеко за обед. Нашли и выход за дворами.

Начальник заставы понял, что он имеет дело с очень опытным военным. Он вздохнул, выругался и сказал: «Пока вы тут патроны жгли, он уже далеко в Суровой».

Вечерело скоро, и Фрол, дождавшись сумерек, переплыл через Аргунь. В Дамасу и в Дамасово.

Фрол Михайлович многие события видел своими глазами и, вспоминая, рассказывал:

— Этой же ночью пограничники открыли канонаду, имитируя, что воюют, гонят белых с острова и с китайской деревни Дамасу. Всю ночь и утро была стрельба в Дамасу, в нашем Дамасово, мы думали, что красноармейцы погнали белых глубоко в Китай. Днем с нашей стороны, кто посмелее, отправились на ту сторону Аргуни. Хотели посмотреть, сколько белых полегло. Переплыли на тот берег и перед ними открылась страшная картина: по всей деревне Дамасу лежали то тут, то там убитые китайские женщины, дети, старики. Их убили ночью в нечеловеческой бессмысленной бойне красноармейцы, стрелявшие по команде «Всех на поражение!»

Люди долго стояли в недоумении, но потом какой-то «парламентер» крикнул: «Бери, кто и что хочет». Многие рванули грабить магазины. Кто тащил товар рулонами, кто спирт, чай, сахар, крупы в мешках. Тащили все, а вокруг лежали мертвые люди — русские и китайцы.

— А мы с Федором Ворсиным, — продолжал Фрол Михайлович Овсянников, — нам было лет по 15, побежали к кузнице и давай хватать кованные зубья для бороны. Я наклал за рубаху, к животу, много зубьев, Федя набрал целую вязанку и говорит мне — надо уходить. И мы пошли на берег, чтобы переплыть на свою сторону.

А в деревне продолжали мародерствовать, кто-то кричал, кто-то отбирал друг у друга награбленное, кто-то уже меж собой дрались, не поделив банчок спирту.

Мы с Федей пошли вброд через Аргунь, домой. Федя Ворсин был большой, здоровый, шагал широко и уже был посреди Аргуни. А я намного меньше его. Дальше становилось глубже и глубже, вот уже совсем глубоко стало. Федя всплыл, взмахнул руками несколько раз и оказался возле своего берега. И кричит мне оттуда: «Ну что ты там застрял, шевелись, а то белые сейчас придут».  Я шагнул прямо в глубину, пытаюсь шагать дальше, но почему-то не всплываю, вот уже по горло в воде, а потом с головой ушел. Выскочил, набрал воздуху, думая перейти по дну, но воздуха все равно не хватило. А железные зубья под рубахой тянут меня ко дну. И когда уже совсем стало невмочь, я выхватил рубаху из штанин, зубья вывалились из-под рубахи, меня сразу же выбросило наверх, как поплавок, ведь я был худой и маленький.

Вспоминая эти события, Фрол Михайлович и смеялся, и печалился:

— Когда едва-едва, хрипя и откашливаясь, я доплыл до своего берега, то долго стоял по пояс в воде, жадно глотал воздух. Стоял и смотрел, как на китайском берегу идет возня, кто-то уже плыл с добычей на лодках сюда, к нашему берегу. Кто еще дрался из-за лодок на том берегу, а те, кому не досталось лодок, плыли и брели, неся на плечах, на голове награбленное в брод. И многих постигла такая же участь, как и меня.

Когда я вышел на берег, то Федя громко меня ругал и говорил: «Эх, ты, варега, холера тебя побери, зубья не мог перенести, плыви обратно, там еще остались». А я огрызаюсь: «Пропади они пропадом, эти зубья, на хрена они мне нужны, надо бы вон товар брать, а мы, дураки, железо хватали».

Мы постояли какое-то время на крутом берегу Аргуни, понаблюдали за людьми, которые уже переплыли на свою сторону и тоже отдыхали, поглядывая на ту сторону. Потом молча пошагали через поле домой, в Дамасово. Каждый со своей добычей.

Красноармейцы ушли еще рано утром, по лесу, вниз по Аргуни и китайским берегом. В районе своей заставы перешли через остров, потом переплыли Аргунь. Через кустарники вернулись на заставу. Дело свое они сделали.

Долго, еще целую неделю, вороны кружили над деревней Дамасу и собаки грызли и рвали трупы, которые никто не хотел убирать. Потом распустили слух, якобы это сделали белые, отомстили за что-то. Люди верили.

Так рассказывал о маленьком эпизоде из своей жизни Фрол Михайлович Овсянников.

Потом я узнал, что эту операцию проводили по инициативе заместителя командира пограничного отряда П.И. Шеснович, который руководствовался приказом командующего войсками ДВР В.К. Блюхера.

А мне и другим землякам рассказывали об этих событиях очевидцы четырех русских деревень, которые стоят на берегу Аргуни — Дамасово, Борщевка, Ишага, Аргунск. Очевидцы — Ф. М. Овсянников, Г. Я. Ларионов, К. И. Ворсин, Я. В. Михалев, В. К. Нерадовский. Трупы собирали и похоронили в братской могиле в деревне Дамасу. Там, на китайской стороне, доныне стоит большой белый памятник, напоминая людям о бессмысленных бойне, затеянной партийными властями против русских и китайских крестьян.

По деревням Аргунской волости распустили слухи, что беды эти натворила банда белых под руководством какого-то Зырянова. Но имени и отчества не говорили. Документально эти факты не зарегистрированы. Народ не обманешь, в наших края все знали Зыряновых. Да, казаки Зыряновы ходили в походы, освобождали Болгарию от турков, били их нещадно, но никогда не убивали детей, стариков и своих земляков. Боже упаси! Такие дела, говорят, творились во многих местах по границе — вверх и вниз по Аргуни. Мы понимаем, что делалось это специально, для того, чтобы народ запугать, чтобы не ходили на ту сторону, и обозлить китайцев против русских.

Окончательно границу закрыли в 1929 году. Но об этом история умалчивает. Есть еще факты угона скота и коней в Китай и наоборот — оттуда сюда на нашу сторону. Как терялись почтальоны, как находили часовых — головой в прорубь, замороженных и т.д. Много страшных историй бытует в народе по Аргуни.

Руфан и Яков

— Были в Дамасово казаки — Зырянов Руфан и его друг Михалев Яков. Когда закрыли границу в 1929 году, и началась коллективизация, то людей стали принудительно загонять в колхозы, — рассказывал Фрол Михайлович Овсянников. — Так вот эти два друга, Яков и Руфан, тайно, чтобы никто не узнал, делали следующие поступки: когда Советская власть соберет у крепких мужиков (кулаков) скота или коней, то Яков и Руфан, ночью, верхом, выгоняли коней, перегоняли на ту сторону и продавали китайским купцам или крепким семьям. А если мало платили или на них давили, то тогда Яков и Руфан в одну из ночей забирали тайно коней и перегоняли через Аргунь обратно и снова продавали кулакам. Вот таким образом ловкие мужики старались восстановить хоть какую-то справедливость.

Потом погранвойска усилили границу, заставы понастроили, и стали пограничники отстреливать таких доброхотов, и народ не стал ходить в открытую через границу, разве только тайком.

— Как записывались в колхозы? — Фрол Михайлович задумывается и продолжает. —Дальше началась колхозная жизнь. Все нищие, ленивые и голодные первыми записались в колхоз, а те, кто жил побогаче, трудолюбивые — не торопились. Попозже все-таки пришлось записаться, чтобы не сослали (не раскулачили). А тех, кто не пошел в колхоз, таких собирали и увозили в разные стороны России-матушки — кого в Иркутск, кого в Красноярский край и т.д.

Потом, позже, в 1934 году, стали люди теряться. Сперва понять не могли, а позже, в 1936-1937 годах стали догадываться, куда народ теряется. Людей увозили. Кого расстреляли, кого этапом угнали в лагеря на Колыму. Многие умерли с голоду, как дети врагов народа. Зырянов Фрол Гурьянович, Зырянов Руфан, Зырянов Андрей — все они ушли в разное время, каждый со своей легендой, по-своему — в Китай. Жили — кто с семьей, кто один.

Когда Сталин объявил амнистию, они все вышли из Китая.

Зырянов Фрол Гурьянович жил где-то в Свердловске, в 1960-х годах в Дамасово приезжал в гости к Якову Михайловичу, к Володе Нерадовскому, да и так — Родине поклониться, земли горсть взять. Зырянов Руфан Руфанович — статный, высокий, красивый, с бородой. Сразу видно —казачья порода, молодец (в этом слове Фрол Михайлович делал ударение на первом «о»). А сколько их по свету реформаторы судеб человеческих разогнали — одному только богу известно…

(Продолжение следует)

Виктор Балдоржиев, Владимир Зырянов.