«Вечорка» № 16 (465): Ветеран войны с чиновниками

Село Верхние Ключи встречает репортерскую группу «Вечорки» огромными поленницами, которые даже не помещаются во дворах. Хозяева буднично говорят: печки в доме и бане сжирают дров на 50 тысяч рублей в год. Чтобы поддерживать тепло, нужно сделать сотни ходок за желтоватыми поленьями, невзирая ни на погоду, ни на самочувствие. Дело в общем-то обыденное для селян, но для тех, у кого есть ноги.

— Он же сам все делает. Положит четыре полена на руку и идет. Недавно упал, так и не донес. Я проснулась, он мне говорит — думал, ты принесешь, да ты же тоже больная — артроз, хондроз, — после приветствия рассказывает Ирина Зверева. Он — это ее муж Александр, ветеран Афганистана, потерявший ноги в Панджшерском ущелье. Общение с семьей начинается именно с дров и воды — деревенских забот, которые для Зверевых становятся не под силу.

Кто кроме нас?

Зверева призвали в армию осенью 1982-го, а после карантина в Ташкенте направили в Афган. Бригада спецназа ВДВ весной 1984-го участвовала в операции против моджахедов полевого командира Ахмад Шах Масуда в Панджшерском ущелье. Александр наступил на противопехотную мину. В госпиталях, где он провел полгода, спасти ноги не удалось, и в родное село он прибыл инвалидом.

— Поработал в киносети, но понял, что не мое это. Потом выпросил трактор и 10 лет на нем отработал. У него ручное управление с завода, сцепление только протезом давил. Потом, когда все развалились совхозы, мне трактор и подарили, — вспоминает Зверев, которому, видимо, воинский девиз стал девизом жизни. Ладненький домик, скот, огород — кто кроме него вывозил бы это? В 90-е, когда нужно было поднимать детей, супругам хватало сил и на хозяйственные, и на бытовые заботы. Последние несколько лет они надеются избавиться от ежедневной возни с печками и привозной водой. Выход тут только один — переехать в благоустроенную квартиру, которую Звереву вроде как должно дать государство. Но чиновники вместо этого начинают играть в любимую игру.

Закон что дышло

О том, как пишутся и переписываются правила этой игры, можно посмотреть в ответах, полученных Зверевыми за много лет. Один из самых старых документов датирован 99-м годом и подписан председателем областного комитета соцобеспечения и поддержки населения Владимиром Бутрием. Чиновник сетовал на большое количество инвалидов в очереди на получение специального автотранспорта и взывал к пониманию афганца. Документу в этом году исполнится 20 лет. Бутрий за эти годы поменял несколько должностей, наварился, наверное, на незаконной продаже земли в Читинском районе, попал под суд, а затем и в колонию-поселение, вернулся во власть. В общем, жил насыщенной жизнью, в которой не было ни Зверева, ни его права на получение автомобиля, зафиксированного документом. А теперь следите за руками. В 2008 году Правительство приняло закон, ограничив раздачу транспортных средств фронтовикам. Под действие закона попал и Зверев, которого в этом вопросе чиновники приравняли к ветеранам ВОВ. Однако когда речь зашла о получении жилья, которым в то время обеспечивали ветеранов, Зверев оказался в стороне.

— Не положено, оказывается. Если машину получать — вы приравнены к фронтовикам, если квартиру — нет. Закон как дышло. Вы, мол, не встали на очередь до 2005 года. Кто нам про эту очередь хоть бы слово сказал? Мы же просили жилье, но ни про какую очередь не знали. В 2000 году из районной администрации к нам приезжали, обрадовали — вроде вам в Чите наклевывается жилье, не вздумайте отказываться. А почему мы должны отказываться? Но все сорвалось, — вспоминает Ирина Зверева.

Жест трех с половиной губернаторов

Таких историй у Зверевых хоть отбавляй. Благо машину безногому афганцу перед Новым годом в складчину купили нерчинские предприниматели. Совести и денег у них, видимо, побольше, чем у государственных деятелей, раздающих и забывающих обещания. Цену слова чиновников можно узнать по реакции трех забайкальских губернаторов и четвертого, исполняющего обязанности.

— Когда был Гениатулин (Равиль Гениатулин — губернатор Читинской области и Забайкальского края в 1996-2013 годах — ред.), я не могла попасть к нему на прием, ходила к его заместителям. Тогда женщина из администрации Сашины две медали «За отвагу» за награды не посчитала, сказала, что квартира не положена, и отправила в прокуратуру. Мы пошли. Прокурор пожалел, что у нас дом нормальный, мол, была бы развалюха — можно было бы получить. Но мы же хотим как люди жить, а не в сараюшке. Потом дочь обращалась к Жамсуеву (Баир Жамсуев — главный федеральный инспектор по Забайкальскому краю в 2010-2013 годах — ред.), он ее выслушал и направил к Наталье Ждановой (вице-премьер по социальным вопросам в 2008-2013 годах — ред.). Велели нам подождать лет пять, пока власти с фронтовиками разберутся, но пообещали написать губернатору — якобы он может сделать жест доброй воли и дать квартиру. Не получилось жеста доброй воли. Затем пришел Ильковский (Константин Ильковский — губернатор в 2013-2016 годах — ред.), к которому обратились наши читинские знакомые. Он выслушал, взял на заметку, и на этом все и закончилось. После я съездила к уполномоченному по правам человека Каргину, он посмотрел документы, согласился, что квартиру нам должны дать, и опять обратился к Ждановой, которая уже губернатором стала. На нее мы надеялись больше всего — думали, что помнит нас, но получили отписку — вы не встали в очередь до 2005 года, и ничего вам не светит.

В прошлом году перед президентскими выборами к нам приехал сам министр соцзащиты Андрей Федотов. Прибыл в деревню с районными чиновниками, посмотрел дом, велел не возиться с рассадой, а готовиться к переезду. Договоренность была на 100 процентов — нам надо было выбрать район, а там власти купили бы нам двухкомнатную квартиру на первом, в крайнем случае на втором этаже, — подробно пересказывает Ирина, начиная волноваться. Есть отчего, потому что министр и его коллеги действовали почти как плутоватые риелторы.

— Я приехала в Читу смотреть квартиру. Оказалось, что нам дают однушку. На девятом этаже. В ветеранском доме, — чеканит хозяйка фразы. — При этом открыть ее почему-то не решились. Но этого было и не надо. Дом этот похож скорее на дом престарелых — там живут ветераны, оказавшиеся без родных. Квартиру там нельзя иметь в собственности. Я позвонила министру — как же так, вас через год-два снимут, и мы на вокзал пойдем. Он просто трубку бросил. Дождались нового губернатора. Я написала письмо, чтобы лично с ним встретиться, и пошла в Союз афганцев просить помощи, а мне сразу с порога — у нас денег нет. Ну из меня и поперло — я у вас, что ли, денег прошу, помогите попасть к губернатору. Пусть мне губернатор лично скажет, что квартиру не даст. Если скажет, то придется куда-то еще идти, край придется позорить, — смущается Ирина.

С Осиповым пока удалось встретиться знакомой семьи Зверевых, имеющей отношение к Комитету солдатских матерей. Врио попался ей в кулуарах после какой-то официальной встречи, выслушал и дал поручению подчиненным. Однако на следующий день, со слов Ирины, руководству комитета позвонили из администрации и отчитали за неформальные контакты с губернатором.

Где совесть?

Любимая игра чиновников прослеживается во многом. Например, дышло порой угрожает администрации сельского поселения «Верхнеключевское», которая, по умозаключению высоких чинов, должна обеспечить воина-интернационалиста благоустроенной квартирой. То, что село на 100 дворов с бюджетом меньше годового дохода любого министра и единственной котельной способно «родить» такую квартиру, может предложить только очень некомпетентный или очень остроумный человек. Объяснение тут логичное — вы прописаны в Верхних Ключах, а не в Чите, поэтому квартиру требуйте по месту прописки. Однако затем это правило игры забывается, и дышло смотрит в сторону Нерчинска, где Зверевы тоже не прописаны, но почему-то могут получить квартиру. Но не хотят. Почему? Потому что для ветерана Зверева протезы — и спасение, и беда. Ради них нужно периодически мотаться в Читу, а 4 часа езды превращаются в мучение, которое нам, ногастым, слава Богу, не понять.

Пока Александр в комнате надевает протезы, Ирина полушепотом рассказывает о его характере:

— Он же все сам, баню топит сам, забор чинит сам. Один раз наняли людей картошку посадить, так я потом наслушалась из-за этих работничков. Он даже в туалет дома не ходит, только на улицу. Не старик же.

На этих словах мне показалось, что мина в Панджшерском ущелье навредила больше местным чиновникам, чем Александру Звереву. У них, находившихся за тысячи километров, этот взрыв оторвал совесть. Живут теперь этакие полулюди, которые могут врать и давать пустые обещания, воровать и прикрываться законами о неуважении к себе, любимым. Этих бессовестных тоже жалко, как и всяких инвалидов.

Статья опубликована в «Вечорка» № 16 (465) от 17 апреля 2019 года. PDF-версию номера можно приобрести на сайте газеты в разделе «Магазин».

Егор ЗАХАРОВ, Фото автора

На фото: Ветеран у «любимой» печки