​Онон — речной царь (+видео)

Дорога кажется бесконечной. Не спасают ни уговоры о том, что «уже почти приехали», ни отличный англо-датский детективный роман, ни набившие по ушам треки в телефоне. В кабине «Бинго-Бонго» раз за разом надоедают треки Петра Дранги (чуть ли не единственный диск, что был у нас с собой), а звук этих аккордеоновых мелодий долетает и до кунга (нашего дома на колесах, что отделен от кабины узким окошком). Но что-то внутри тебя не перестает твердить о том, что все эти попсово-надоедливые моменты стоят того, чтобы добраться до нужной точки.

Онон тихий

Конкретное место нашей стоянки мы не раскрываем — негласное правило, что мы придумали давно.

Но машину по пути к этому месту сильно трясет. Трясет и тебя, ожидающего наконец-то какой-то развязки своего пятичасового путешествия. И развязка эта прекрасна.

Конец сентября. Комаров почти нет — пара залетных не в счет, их быстро убиваешь. Мелкая мошка хоть и раздражает, но впечатление от остановки испортить не способна.

Остановка прямо у берега, укромно спрятанного тоненькими лапками ивы — за их усатыми ветками чуть громко шумит царь этого места — величественный Онон. Да, он и вправду тихий, несмотря на сильное течение. Казалось бы, неверное движение, судорога в ноге — и тебя несет вниз эта ледяная вода, а прислушаешься — будто любимая женщина что-то шепчет тебе прямо на ухо.

А воздух как по голливудским или каким-то еще клише — не надышаться. Нет ни гари от котельных, ни вони прорыва канализации, ни выхлопных газов. С каждым вдохом в твои легкие будто просачивается легкий аромат осенних листьев, что лежат тут бесформенными кучами, тонкий, но ощутимый привкус речной тины, будто даже запах голубики, хоть ее тут и нет.

Пока мои коллеги зачем-то занялись рыбалкой, я просто стою с тлеющим бычком между пальцев и вдыхаю местный воздух, курить забываю. И почему-то им, этим воздухом, не хочется делиться — это мое. Точка. Я приехал сюда, я буду его вдыхать.

Почему я говорю «зачем-то занялись рыбалкой»? Потому что не понимаю, зачем тут вообще двигаться. Пусть двигаются порывы ветра, что теплыми ручьями омывают твое лицо, покрытое будто пленкой после пыльных дорог. Пусть двигается Царь Онон, потому что это его владения. Пусть двигаются звезды — у них тут особая роль.

Онон гостеприимный

На улице тепло. Бабье лето… Никогда не понимал, почему его называют бабьим.

Пока мои товарищи закидывают удочки, я готовлю ужин — «в чем-то белом без причуд», как говорил Пастернак. И вправду без причуд — белая картошка, утопленная в кастрюле с речной водой, а кастрюля — на печечке с газовым баллончиком, почему-то названной «Следопытом». Одного баллончика хватает, чтобы картошка размякла. Хватает, чтобы добавить в картошку тушенку и оставить недолго потомиться. Хватает, чтобы мои ребята вернулись к «Бинго-Бонго» и сели за стол.

За столом — тихие разговоры. Громко тут не хочется — хочется чуть говорить, подражая тихому пению Онона.

Тихие речи Сереги Григорьева о том, как в детстве они бегали сюда на покос. Как его то ли двоюродные, то ли троюродные братаны, изнеженные краевой столицей, убегали с покоса на федералку, пытаясь уехать домой, а их возвращали назад. В общем — разговоры теплые как вечер.

Где-то вдалеке слышен странный рев. Наслушавшись Григорьева, всюду мнишь себе медведей, ищущих кого бы сожрать. Но нет — лошади. Стоянка тут неподалеку.

А потом звезды.

— А ты, — говорю я нашему оператору Сереге, — знаешь, что звезд-то на небе нет? Они давно сгорели, а мы видим лишь свет, потому что он миллионы лет до нас летит?

— Знаю, конечно, — говорит. И замолкает, задрав голову к небу.

И будто по заказу — ни одного облачка на ночном полотне. Лишь медведицы — черт его знает, какая из них малая, а какая большая, черт его знает, где эта Кассиопея — неважно. И плывут, будто вторят неторопливому журчанию Царя Онона.

И падают. Да. Успевай только желания загадывать. Повезет — сбудутся.

Онон приветливый

Тут конец сентября, ночи уже холодные. Но не здесь. Обычно в такое время утром в «Бинго-Бонго» дубак — прячешь лицо в одеяло, лишь бы нос не отмерзал. А тут даже не морщишься. Выходишь почистить зубы, трешься джинсами о мокрую траву, но не мерзнешь. Все-таки Царь Онон не доставляет неудобств.

Легкий завтрак — кофе и пара бутербродов.

Все — главред и Григорьев — сразу с удочками убегают расположиться на берегу, я помогаю им достать корчагу, в которую за ночь угодило пара гольянов.

Где-то Кантемир радостно кричит, что чебачок клюнул на 9-граммовую блесну, вдалеке Серега Григорьев громко сокрушается:

— Ленок, падла, бьет-бьет. Схватил, а у самого берега я расслабился, и он соскользнул.

Впрочем, удача ему улыбнулась (см. врезку).

Мне до их радости как до Луны — не рыбак я. Созидатель, пусть и звучит чересчур самоуверенно. Мне вот смотреть нравится.

Рыбалка на Ононе

На сей раз улов был так себе — пяток хариусов, столько же леночков, отпущенный таймень-тайменчик-таймешок…

Трофейного по нашим меркам двухкилограммового ленка Серега выловил на дурака. Я уже сматывал спиннинг, проклиная корягу, за которую каких-то полчаса назад зацепилась и осталась на дне реки моя самая любимая блесна, как метрах в двадцати услышал тираду из запрещенных Роскомнадзором словечек. Это мой напарник Серега Григорьев высказывался по поводу заброшенной случайно в прибрежные кусты блесны.

Каким-то чудом через пару мгновений растение отпустило его приманку, и она, пролетев метров пять, плюхнулась в воды Онона. Напарник только стал ее вытягивать, как заорал пуще прежнего:

— Володя, неси подсак, у меня таймень, кажись. Здоровый, сейчас меня утащит!

На берегу мы разглядели — это был двухкилограммовый ленок, а не таймень. Однако Серега был на взводе.

— У нас там осталось что-нибудь? За такой трофей можно и по пятьдесят. У жены завтра день рождения — это будет лучшим подарком. Скажу, что таймень, все равно не разбирается, да и про «Красную книгу» не слышала, — его было не остановить в тот момент…

Точные координаты нашей рыбалки мы не указываем — так принято. Иначе мужики не поймут. Единственное, о чем можно поведать, это о том, что берег Онона, на котором мы рыбачили, находится километрах в 270-ти от Читы.

Но без обид. Цель наших публикаций в рубрике «Забайкальский рай» немного в ином. Мы наглядно, на собственном примере и опыте доказываем, что из нашего края уезжать не стоит. Тут надо жить, тут надо трудиться, рожать и воспитывать детей. Отдыхать, в конце концов, да так, как и не снилось жителям каких-нибудь мегаполисов в европейской части России, куда стремятся переехать наши многие земляки.

В Забайкалье, например, проще, чем где бы то ни было в России, стать рыбаком, насладиться этим земным таинством. Для этого не обязательно специально обучаться на курсах, тратить сумасшедшие деньги на снасти, снаряжение.

Достаточно взять с нас пример. Рыбаки мы в профессиональном плане никудышные, но без улова редко остаемся, о чем спешим рассказать вам со страниц «Вечорки». Сначала мы смастерили себе поплавковые удочки, научились тягать карасиков на озере в Колочном под Читой. Поднаторев в этом, мы приобрели спиннинги, попросили более опытных товарищей показать нам правильные забросы — и понеслось. За спиной уже Иван, Арей, Шакша. Без внимания не остались Читинка и Ингода. Ходили мы за щукой и в соседнюю Бурятию на Еравнинские озера. Про рыбалку на сказочном Арее у нас также была серия публикаций. Но, признаемся, больше остальных нас впечатлил именно Онон и его притоки. Именно там можно и нужно оттачивать мастерство рыболова. Многого для того, чтобы почувствовать себя истинным рыбаком, не нужно. Достаточно приобрести упомянутый спиннинг. Прикупить к нему блесен, катушку и правильную леску — желательно плетенку. Выехать на любую забайкальскую речушку и начать рыбалить, как говорили в старину — и так до сих пор говорят в наших деревнях. Скорее рано, нежели поздно, удача улыбнется, и вы поймаете своих трофейный хариуса, ленка, тайменя, о которых тем же москвичам остается лишь мечтать.

Ну а съемочной группе «Вечорки» на прошлой неделе старик Онон в очередной раз подарил незабываемые впечатления. Шикарная погода, вкуснейшая рыба, отличная компания — наверняка так и должен выглядеть рай — Забайкальский рай.

Владимир КАНТЕМИР

P.S. — выловленный нами таймень-тайменчик-таймешок оказался совсем малышом — меньше килограмма. Но если б он весил даже пятьдесят кило, мы бы все равно его отпустили. Потому как таймень — рыба в Забайкалье краснокнижная. А «Вечорка» законы блюдет, чего и всем рыбакам желает.

Сядешь на неудобный складной стульчик и смотришь: кусты гнутся под вдруг появившимися порывами ветра, дым от костра кидает то туда, то сюда, пар от чайника с заваркой колечками разбрасывает себя по сторонам.

А место-то какое — ни черта не слыхать. Лишь трактор временами проедет неподалеку от стоянки, какой-то охотник на том берегу пальнет из дробовика, ворона сядет на ветку, что-то покусает себе под крылом и улетит дальше.

И на траву ложишься — она горячая. В сентябре.

К обеду решаешь, что купальный сезон не закрыт. Стягиваешь с себя все, кроме трусов, лезешь в воду. Ноги сводит, зубы трещат, а нырнешь — будто вот он — новый ты. И вытираться не надо, солнце за часик высушит.

Онон-кормилец

Думаешь, что варить на обед — в рундуке есть и макароны, и картошка, и всякие крупы. Да только без толку — Серега тащит ленка, Кантемир тащит хариусочков. Первый заворачивается в фольгу и безо всяких специй падает на угольки костра, вторые чистятся и варятся до ухообразного состояния.

Все съедается. Даже соль тут лишняя.

Онон-забайкалец

В такие моменты невольно вспоминаешь свои мысли, в которых ты не раз обдумывал план побега. План побега из Забайкалья. Куда-нибудь на запад, там и трава зеленее, и… ну вы поняли.

И в такие моменты стыдно становится за свои мысли.

Ведь сердце-то твое здесь. Его на запад не затащишь. Все равно останется здесь. В Забайкалье.

Никита ИЛЬЯШ

Фото автора и Владимира Кантемира