Как декриминализация Забайкалья повлияла на поведенческую модель нашей молодежи

Про операцию «Декриминализация», в результате которой были разгромлены все крупные и знаковые организованные преступные группировки региона, за последние годы, в том числе и «Вечоркой», написано очень и очень много.

Эта большая, интересная и очень многоплановая история рассматривалась под самыми различными углами. Тут и фактические обстоятельства с описанием конкретных преступлений, и судьбы непосредственных участников событий по обе стороны закона (дело полковника Москвитина, например) и даже изменения раскладов и сфер влияния в различных сторонах региональной экономики. К последнему, в частности, можно отнести анализ изменения ситуации в поселке Забайкальске, где сферу приграничной торговли много лет курировали ребята из «Осиновской» и «Меценатовской» группировок.

Не затронутым на сегодняшний день остался один, пожалуй, самый интересный аспект ситуации. «Вечорка» решила посмотреть, как разгром организованной преступности региона повлиял на поведенческую модель и жизненные ценности нашей молодежи. А он повлиял.

«Я начал жизнь в трущобах городских»

Тот, кто жил в Чите в конце 80-х — начале 90-х годов, прекрасно помнит ту, почти религиозную экзальтированность, с которой тогдашняя уличная и дворовая шпана смотрела на первых бандитов в дорогих (по тому времени) кожаных куртках и на недоступных простым смертным «девятках» цвета «мокрый асфальт».

«Работа» в составе бригады вымогателей на Центральном рынке или на «китайке», крышевание первых кооператоров или просто защита пары-тройки коммерческих киосков от таких же молодых и жадных до легких денег парней из другой группировки или района города слишком многим казались тогда карьерой мечты. Вопрос, с кого делать свою жизнь, перед многими пацанами тогда не стоял в принципе.

Для того чтобы поднять свой авторитет и попасть в эту, как тогда казалось, элиту общества, пацаны с улиц шли на свои первые преступления, массово совершали правонарушения или просто бессистемные безумства.

В 2000-е все начинающие и не очень гопники мечтали стать «осиновскими». Слава крупнейшей в Забайкалье преступной группировки манила не сколько внешними атрибутами красивой жизни (дорогие иномарки и походы по клубам и ресторанам, в отличие от предыдущего десятилетия, к тому времени могли позволить себе уже люди честного труда, а не только бандиты). Это была такая каста, принадлежность к которой, как тогда казалась пацанам, даровала вседозволенность вкупе с безопасностью. В курилках за школами или профтехучилищами гопота на полном серьезе передавала из уст в уста рассказы о том, что «осиновские» своих никогда не бросают и в обиду не дают. Игра зашла довольно далеко. За стопроцентную истинность следующей истории мы не ручаемся (за что купили, за то и продаем), но на правду очень похоже. Якобы в результате дорожного конфликта группа такой вот безбашенной молодежи на подержанном «марковнике» с ходу заявила, что они «осиновские», и пообещала создать проблемы своему визави — круглолицему мужчине среднего возраста. Им оказался сам Осинцев.

Чем все закончилось, мы не знаем. Потом был короткий, но всеобъемлющий период увлечения забайкальской молодежи тлетворным влиянием криминальной субкультуры АУЕ, признанной экстремистской и запрещенной на территории Российской Федерации.

Под влиянием вора в законе Георгия Углавы по кличке Тахи, высадившегося в Забайкалье в 2005 году, и его вмиг набежавших адептов, большинство из которых или уже за решеткой, или вот-вот уйдут туда на долгие десятилетия за создание организованного преступного сообщества, забайкальская гопота начала массово собирать на так называемый общак. Малолетки со стеклянными глазами и напрочь отсутствующими мозгами, руководствуясь лживыми россказнями о том, что арестантский уклад един и настоящие блатные своих никогда не бросают, начали прессовать сверстников, вымогая и отбирая у них деньги, насаждать в своей среде криминальные понятия, совершать кражи и грабежи, вести жизнь по криминальным понятиям.

В общем, делать все необходимое, чтобы, как им тогда казалось, стать блатным, а значит, крутым. Примеров попадания в более-менее серьезный криминал не через спорт или армейских друзей, а через улицу, действительно хватает. Судьба таких криминальных пехотинцев, правда, как правило, бывает не очень завидной. Те, кому посчастливилось выжить в криминальных разборках или просто в пьяных драках (чинными и благородными рыцарями такая публика бывает довольно редко), пройдя через многочисленные отсидки, либо окончательно спились, либо влачат жалкое существование, стреляя на выпивку и пропитание у случайных прохожих около магазинов и других присутственных мест. Если среди бандитов еще можно найти единичных персонажей, которые нашли в себе силы покончить с прошлыми и легализоваться в добропорядочных бизнесменов, то улица такого социального лифта своих обитателей лишила.

В сухом остатке можно констатировать, что уличная молодежная преступность для криминала организованного (взрослого и профессионального) всегда была своеобразной питательной средой. Отсюда вербовались рекруты (как правило, малоценные, а порой и одноразовые), под самыми дикими идеями и объяснениями собиралась бабло. Наконец, именно за счет молодняка взрослые арестанты показывали свою значимость и гнули понты — не взрослому же человеку толкать про уркаганское единство и прочую дичь.

Вырванный зуб криминальной гадюки

Что сделали в рамках операции по декриминализации Забайкалья полковник Москвитин и коллеги из полиции и Следственного комитета? Посадив несколько сотен взрослых бандюганов, они сломали деструктивную модель поведения у молодежи, лишив ее примера для подражания.

Нет, подростковая и молодежная преступность никуда не делась и не может деться в принципе. Вот только без маяков и примеров для подражания все это сводится к спонтанным и сугубо межличностным деяниям. Да, сверстников бьют и будут бить. Да, будет жестокость и агрессия. Даже деньги у более слабых отбираются и отбираться будут. Это было, есть и будет. Вот только в более качественную и профессиональную форму это теперь вряд ли выльется. Без примеров для криминального подражания теперь просто нет смысла играть с судьбой и повышать ставки вокруг собственной жизни. Зачем все это, если оргпреступных группировок, которые в повернутых мозгах еще могли бы считаться элитой общества, больше нет, а судьба их поседевших и отсидевших членов у всех перед глазами? Даже самому улетевшему гопнику вряд ли захочется равняться на отсидевшего 10-12- 15 лет бывшего бандюгана, который вынужден сегодня трудиться скромным таксистом или низкооплачиваемым сторожем гаражного или дачного кооператива.

Родина ждет

Доказательством того, что время действия ядовитой инъекции криминальной идеологии если не прошло окончательно, то вот-вот завершится, может стать специальная военная операция на Украине. Не секрет, что армия дала возможность многим парням-контрактникам, которые сегодня с честью выполняют свой воинский долг, спастись от улицы. И сегодняшняя молодежь делает жизнь уже с них. Отсюда вытекают и массовость движения «Юнармия», и стабильно высокий процент парней, идущих на срочную службу с желанием и даже с радостью. Отсюда и неприкрытый интерес к информационным пунктам по отбору на контрактную службу. Мы не знаем, сколько молодых людей действительно потом свяжут свою жизнь с армией. Но то, что им это интересно, — хорошо и правильно.

Совершенно очевидно, что в умах молодых людей должна быть прежде всего наша Родина и все, что с ней связано. А криминальному сумбуру место на свалке истории. Надеемся, что так и останется впредь.

Аслан ПЛИЕВ