Собиратель «общака»: Это не «грев», а вымогательство у лохов

Интервью на грани

— Все, что вы пишите про АУЕ и про грев — это неправда. Было такое в 90-е, а сейчас поборы в школах — это банальное вымогательство, — с такими словами в редакцию «Вечорки» пришел молодой мужчина. Сначала мы восприняли его как очередного «ауешника», защищающего свои идеи. Потом посчитали обманщиком. Но после наведения справок решили опубликовать интервью с Михой Лимоном, собиравшим якобы «на общак» в школах. «Вечорка» не считает, что все, рассказанное Лимоном — истина в последней инстанции, но не исключает, что он не кривит душой.

— Как вообще ты попал в этот промысел?

— Я начал заниматься этим примерно в 1997-1998 году. Тогда я учился в школе и жил в районе, известном как Колос. За школой смотрели старшие — это были Рыба, Фикса, братья Фарики и Серега Карташов. В конце 90-х был самый пик уголовной романтики, так сказать. Мы собирали в основном чай и сигареты, деньги — редко. Иногда на эти деньги покупались наркотики. В то время ведь была вспышка героиновая. У нас в классе 3-4 человека кололись, но никто в этом не видел ничего страшного. Серега Карташов отвечал и за доставку наркотика в зоны. Я однажды увидел, что он спрятал под резинкой носка несколько инсулиновых шприцов — собрался на зону отправлять.

Героина было много, на Кузнечных рядах им торговали цыгане. Все подъезды на Колосе были забиты шприцами. Мой сосед-наркоман собирал их, как-то промывал, чтобы немного наркотика добыть. Вообще, много наркоманов было, но все как-то сквозь пальцы смотрели.

Потом от героина погиб брат Сереги Карташова — Паша Еврейчик. Отключился в машине у таксиста, тот его высадил в районе Магистральной, где он и помер. После этого случая старшие стали лютовать и потихонечку стали против героина что-то делать. Кузнечные от героина позже вообще освободили.

В начале 2000-х я поступил учиться, и от дел немного отошел. Но потом опять вернулся в компанию. Собирались мы в одном из двух красных домов, стоящих около рынка — там была блатхата. Мы были самые молодые, поэтому ходили по школам, ведь старших просто не пустили бы туда. За нами числились школы № 3, 32 и 40. Там мы искали, с кого можно взять, и брали. Старшим отдавали то, что насобирали в школах. Но это уже не 90-е. Раньше действительно была какая-то романтика, молодые стремились к криминалу, собрать, подогреть. Сейчас все поборы — это чистое вымогательство.

У нас тогда был какой-то типа кодекс. Цепочку забрать можно, а крест, хоть золотой или серебряный, отнимать нельзя. А в 90-е мы даже пульты от телевизоров забирали и на рынок сдавали.

— Под каким предлогом вы заставляли отдавать деньги?

— Когда я учился, то собирать помогали шишки, как их называли. У нас, например, шишкой был Серега Шумнов, у которого сидели брат и отец. Он по такому же пути идет — с тюрьмы не вылазит. У нас тоже такие помощники были в школах № 3 и 40. У одного из этих пацанов сидел брат, у второго — отец. Поэтому они и суетились. Но это не то чтобы смотрящие за школой или что-то вроде — этого нет. Последнее время мы работали с угрозами — дескать, на одном районе живем, всякое может случиться, если пацанов подогревать не желаешь.

Но угрозы — это просто угрозы. Никому мы, конечно, проблем не создавали. Просто если человека напугать, сломать его волю, то он будет отдавать. Ломают всегда ломаемых. Если видишь, что человек боится, глаза бегают, то надо с него брать. А если пацан стоит на своем твердо, то от него отставали. Спортсменов не трогали, потому что они могут каких-нибудь боксеров к себе на помощь подтянуть.

— Сколько денег вы брали?

— Брать всегда старались немного, но стабильно. И ему не в напряг, и мне хорошо. Важно человека не передушить. Примерно в середине 2000-х из-за этого парень повесился на Журавлева. Душил его пацан по кличке Протез, мы с ним были знакомы, но не общались. Он его жестко обложил, парняга вещи из дома таскал, а потом не выдержал. Так нельзя, конечно. Суммы для всех разные. Были у нас богатенькие — Ступа и Самоха. У Самохи дед в думе, что ли, сидел, а мы с его внука как-то за зиму умудрились три кожаных куртки снять. Но главное, меру знать — чтобы не заявили. С одной школы в неделю выходит примерно 10 тысяч рублей, без учета чая и сигарет.

— Боялись ли заявлений?

— Старались до них не доводить. Но нам старшие говорили, что доказать вымогательство невозможно. Можно сказать, что человек в карты проиграл или пообещал, взял в долг — поэтому у него и забираем. Как-то к нам подъехали люди из бригады — не помню, из какой — предъявили за пацана, которого мы обирали. Наврали им, что возвращали карточный долг, они поверили и отстали.

— Как собранное вами попадало в тюрьмы?

— Часть денег мы оставляли себе, а остальное, чай и сигареты отдавали старшим. Как это в тюрьму попадало, я не знаю, и, честно говоря, всегда сомневался, попадало ли. Но кому эти сомнения выскажешь? В последнее время мы вообще работали только на себя.

— Когда же прекратился «грев» и началось вымогательство?

— Последние лет пять-семь. Колос потерял свое влияние, свою славу. Раньше мы могли приехать в Сосняк, например, и сказать: мы с Колоса – и никто бы нас не посмел тронуть. Сейчас многие просто не поймут, что это. Молодежь стала более дикая, никого не слушает, общепризнанных авторитетов нет. Раньше мы знали, что есть Осиновские и Ключевские — они славянские и ничего страшного, в общем-то, не творят. У нас были бригадные пацаны, но кто они и откуда нам, конечно, не говорили. Мы знали, что человек влиятельный, и достаточно.

Сейчас нет такого, чтобы в районах были авторитеты. Наши старшие либо отошли от дел, либо спились. Рыба остепенился, Фикса скололся и умер, Братья Рези тоже остепенились, хотя старший раньше был в бригаде, у Торгаева, кажется. Грев в Чите не собирают. Может быть, в деревнях это сохранилось, в каком-нибудь Маккавеево, но в Чите точно нет, только вымогательство.

Сейчас молодежь не гонится за уголовной романтикой и надо думать, как выманивать деньги. Ну и опаснее стало. Молодые увлекаются ЗОЖ, спортом занимаются. Ты сам посмотри — идут кони, которые на понятия не ведутся и вообще могут в лоб дать. Лоха сложнее найти. Но трусы всегда были и будут. Мы все в своем роде психологи, подход к людям можем найти и слабовольных вычисляем на раз.

— Прямо-таки психологи?

— У Сереги Карташова вообще дар какой-то был или гипноз. Одно время он ходил по центру, вычислял хорошо одетых пацанов и напрашивался к ним домой. Говорил, что из дома сбежал или выгнали и просил его хотя бы чаем напоить. Оказавшись в квартире, он брал все, что плохо лежит — золото, деньги, вещи какие-то, и умудрялся еще покушать. Многие пытались такой фокус повторить, но ни у кого не получалось.

Угрозы не на всех действуют. Но если у кого-то есть тяга к блатной жизни, то он будет добровольно давать, хотя ни на какую тюрьму его деньги, конечно, не пойдут.

Работали мы не только в школах, но и в железнодорожном техникуме, «строяге» и училище № 35. У нас в блокнотах прямо записано, в какие даты дают стипендию. Там уже знали «клиентов» — тех, кто точно даст. Но там тоже не добровольные пожертвования на грев. Куда клиент денется, если к нему вчетвером подойти и со всех сторон присесть на уши, накидывать…

— Зачем ты рассказываешь об этом, решил бороться?

— Бороться с этим бесполезно, как с воровством или взяточничеством. Всегда будут те, кто не хочет работать, но хочет жить красиво. Жить за счет других. Я нашел девушку, она любит меня, жизнь начала устраиваться. Поэтому я захотел уйти от этого всего. Кроме того, в храме я познакомился с Олегом Якушевым, который многих наставляет на путь истинный. Многие его не любят, называют святошей, но тот, кто хочет завязать с криминалом, к нему прислушивается.

— Есть ли пожелание читателям «Вечорки»?

— Скажу тем, кто мог бы стать моей жертвой. Ребята, если вас начали напрягать, то лучше сразу рассказать родителям. Никто из вымогателей не хочет огласки. Не надо бояться, что вас будут считать стукачом или «красным» — сейчас этого нет. Даже если вы пригрозите, что напишете заявление, то от вас отстанут.