​История моего рода

На фото: У родственников в Китае

Эти слова моей бабушки Даримы я запомнила на всю жизнь. И теперь благодарна ей за то, что она привила мне гордость за свой род. Правда, теперь мы все называем себя бурятами, даже те, кто давно живет в Китае.

Историю своей семьи я стала узнавать в детстве. Мне было лет семь, бабушка садила меня за стол и заставляла выучить всех родственников до седьмого колена. Тогда в семьях было помногу детей, и такие знания предупреждали в дальнейшем родственные браки. Помню, маленькой девочкой сидела и учила всех дедушек и бабушек. Мне, конечно, было неохота, но бабушка говорила — учи, так нельзя жить! Род свой надо знать еще и потому, что умерших надо почитать и молиться за них, чтобы не только им и нам, но и последующим поколениям жилось хорошо.

Две моих мамы

Сама я родилась в 1953 году. У моей мамы не было мужа, а у ее старшего брата Холхона в семье не было детей. Бабушка Дарима, которую ослушаться нельзя было, распорядилась отдать меня на воспитание в дети в ту семью. Когда мне исполнилось два года, мой приемный отец умер. И остались одни женщины — моя родная мама Шурэ, приемная мама Лхамацырен, бабушка Дарима и я. Так я жила с двумя мамами и бабушкой. Жили мы тогда в Оловяннинском районе, и когда через год приемная мама вышла замуж и хотела забрать меня в новую семью, бабушка меня уже не отдала. Так и росла я между двух семей, обе мамы любили меня и каждая хотела, чтобы я жила с ней. После второго замужества мама Лхамацырен усыновила еще троих детей, и все мы, дети, считали себя родными братьями и сестрами. Так получилась у нас многолюдная традиционная бурятская семья. Хоть все мы были для Лхамацырен неродными, но помним ее доброту, мудрость, заботу. Очень мало она рассказывала о своей жизни, а ведь сама была репрессирована, возможно, из-за своего отца, который в двадцатые годы ушел со своими младшими женами в Китай. Лхамацырен родилась уже после его ухода. Тогда границы были открыты, и люди шли, поверив, что там им дадут землю. Сам же Шомпэл, так его звали, надолго не остался в Китае и ушел дальше, след его простыл, но достоверно известно, что в Австралии теперь живут буряты.

Мой дед Гулго

У моего прадеда Намсарая был единственный сын, звали его Гулго. Объясню, почему у него было такое редкое и странное имя. У Намсарая дети умирали в младенчестве, суровые бытовые условия не могли не сказаться на новорожденных, так у многих было — слабенькие дети умирали.

К рождению этого ребенка в семье подготовились, провели ритуал, мальчика сразу после рождения пронесли между ног собаки, которая только ощенилась, таким образом все свято верили, что родила не женщина, а собака. Ребенку дали имя Гулго — от слова гулгэн — щенок. Повлиял ли ритуал, сам ли малыш был крепким, но Гулго прожил долго, 92 года, у него было 8 детей, он жил в семье младшего сына Жап, и ухаживала за ним невестка Бутид.

Мой дед Мунко был его старшим сыном, он был убит в 1935 году, моей маме было тогда 3 года. Так как фамилию бурятам давали в то время по имени отца, то и я, и мама были Мункуевы. Вторым сыном был Доржо, он погиб в 1943 году в Белоруссии. Третий сын, Нима, с сестрами Дыжид и Цыбегмит в 1929 году ушел в Китай. Думали, ненадолго, а оказалось — навсегда.

Шэнэхэн

Сотню лет назад китайская земля стала родной для моих соплеменников. Здесь, на этой земле, они сумели сохранить язык, все традиции, шьют одежду, обувь. Хоть нынешняя молодежь шкуры как раньше не выделывает, а отдает на выделку китайцам.

Двадцать девять лет назад побывал у нас в России Нима, брат моего дедушки, с сыном и женой, и все эти годы я не переставала думать о них.

А в этом году сбылась и моя давняя мечта. Я побывала в гостях у своих родственников в Китае.

Из рассказов родственников я знаю, что в те годы граница была открытой, люди свободно перемещались, никто их не задерживал, брали в жены девушек, иногда невест просто крали, потому что не было денег для свадьбы.

Основными причинами эмиграции бурят из СССР были революция и гражданская война, а также коллективизация конца 20-х — начала 30-х годов.

А правительство Китая выделило новым согражданам территории во Внутренней Монголии. Шэнэхэнские буряты живут оседло в двух сомонах — Баруун сомон и Зуун сомон (Правый, или Западный сомон и Левый, или Восточный сомон).

Мы с дочерью Леной побывали как раз в Западном сомоне, в 100 км от г. Хайлар.

Мои родственники перебрались сюда из Оловяннинского района. Сейчас их потомки занимаются животноводством, дети же получают обязательное образование, а проживают в интернатах. Родители платят только за питание. В отличие от наших школ обучение идет 10 месяцев — с 1 сентября по 31 июня, каникулы два месяца. После школы молодые люди уезжают в города Внутренней Монголии или едут дальше, там поступают на наемные работы или открывают собственный бизнес. У наших родственников есть закусочная, которая почему-то называется «Чайхана». В Натуне дочь тети Долгор угощала нас в своем заведении.

Никто уже почти не говорит на русском языке, только на бурятском и свободно владеют китайским. Мой дядя Норпол, ему 85 лет, служил в полиции, поэтому получает пенсию. Женщины, работающие в госучреждениях, после родов получают пособие в размере месячной зарплаты, а потом с детьми сидят бабушки, но если нет бабушек, как-то обходятся.

Дядюшка Норпол

Жизнь у китайских бурят полукочевая — зиму они проводят в капитальных кирпичных домах, с евроокнами, на кухне на полу керамическая плитка. А летом перебираются на пастбища. У родственников, в отличие от китайских семей, помногу детей. Как мне рассказали, для бурят ограничений нет, поскольку они считаются малочисленным народом.

Поездка была для меня и дочери познавательной и запоминающейся. Целью же было не просто праздное любопытство, а посещение свадьбы, где мы тоже увидели обычаи и традиции своего народа, бережно хранимые на чужбине.

Девочка знает три языка

Но об этом в другой раз.