У кромки войны

— Это как в семье. Один наглеть начал, донимать всех, младших обижать, старших оскорблять. Что остальным делать-то? Правильно — как минимум ремня дать хорошего. Вот этим мы и занимаемся сейчас на Украине.

Эти слова сказал мне русский полковник-сапер в лесу у костра, в месте, где сейчас проходит та самая спецоперация. Хотя сами военные ее иначе как войной не называют.

В зону передислокации российских войск, а вернее, забайкальских воинов, принимающих участие в спецоперации на Украине, журналисты «Вечорки» прибыли на прошлой неделе. Точные координаты называть не буду — военная цензура запретила. Посему будем считать, что все события и имена вымышленные. Любое совпадение — случайное.

V-«Урал»

К лагерю, куда возвращаются из зоны боевых действий наши забайкальские герои, мы добрались на военном «Урале». Повсюду боевая техника с литерой «V» на бортах. Почему «V», а не «Z», скоро поведаю. На одной БМПшке даже написано: «Терпи родной — скоро домой».

Хотя вру, не только военная — танки, «бэтэры», БМПшки и другая техника разбавлены гражданскими легковушками.

— Это таксисты местные сориентировались. Тут два райцентра рядом. Вот и возят наших бойцов за чаем, сигаретами и конфетками, — раскрыл секрет офицер, с которым удалость наладить контакт. — Кому же сладкого не хочется после боев?

Полное бездорожье, жирный чернозем — о таком остается лишь мечтать забайкальским хлеборобам на отрогах пустыни Гоби, которые мы наблюдаем в даурской степи. Но в такой земле даже легендарный «Урал» готов застрять. Для нас, забайкальских журналистов, летающих по кузову «Урала» — сущий ад.

Леха из Борзи — понтовая карусель

Каким-то чудом до лагеря наших забайкальских бойцов мы добрались без потерь — никто из кузова не выпал. Я специально потом примерял на себе колею, по которой прошли, она была мне по пояс.

— Вы только лица не показывайте бойцов, — напутствовал майор-политрук.

Его слова услышали чаевавшие у палатки бойцы.

— Я так не согласен, мне стесняться нечего, — сказал один из них.

Знакомьтесь — командир танка, звать Леха, сам из Борзи. Но это все ерунда. Алексей — кавалер Ордена Мужества.

— За что? — спрашиваю.

— Бой был в конце марта на киевском направлении. Танк подбили.

— Внезапно?

— На войне все внезапно.

Подбитый Лехой танк — учебник. По его словам, учения на забайкальском полигоне Цугол бесследно не прошли.

— Когда-то на Цуголе мы отыгрывали карусель. Получается, один танк вылетает, отстреливается, отходит, второй подлетает. И так получилось. Парняга вылетает, отстреливается, и по нему выстрел. А танки уже стояли разутые. Мне наводчик говорит: «Леха, он еще живой». «Понял», — говорю. Мы подлетаем, и просто украинцу под башню.

Когда эти учения проходили, думал, что оно нам не пригодится. Я старшина, 17 лет в армии. Мне казалось, что какая-то беспонтовая канитель. А тут оказалась, понтовая карусель.

Леха-потеряшка — отец

— А почему на тебе, танкисте, десантурская тельняшка? — спрашиваю.

— О, это отдельная история. Я, не поверишь, потеряшка. Когда с Украины выходили, танк загрузили на трал, а там в кабине только два места. Я в танк сел. Тут колона остановилась, по нужде вышел. Сижу, значит, курю, а потом смотрю — трал с моим танком без меня уехал. Ну что ж. Слышу, техника громыхает. Вышел на дорогу — будь что будет. Ехала псковская десантура, наставили на меня стволы: «Кто такой?» Такой-растакой, отвечаю. «Документы?» «В танке остались, вот единственный». Достал из кармана орден, говорю: «Этого достаточно?» И протягиваю им орден на ладони.

— Садись, братка, довезем, — сказали они и тельняшку еще подарили.

— Дома кто ждет? — спрашиваю.

— Пока я здесь в командировке, у меня дочка родилась. 29 января, третий месяц ей.

— Как назвал?

— Есения.

— А вот у меня София в январе родилась, — разделяю радость героя.

Вот там, у кромки войны, мы с командиром танка Лехой и порешали передать привет Есении, Софии, нашим женам и матерям, а также всем забайкальцам. Мы вас не подведем, обещаем!

Пацаны, вам нет цены!

Следующими собеседниками стали простые забайкальские ребята. Родину любят, звезд не хватают с небес. Пацаны — это Влад из Безречки и два борзинца, Вячеслав и Алексей. Алексей не прост — наводчик-оператор, он тоже кавалер Ордена Мужества. Два танка его экипаж подбил.

— Страшно?

— Конечно, но мы преодолеваем страх. Мы справимся, мы все мужчины. У нас профессия такая. Мы знали, куда шли, на что шли, — отвечает Вячеслав.

— Дома у всех семьи, дети, жены, мамы. Всем им железного терпения, — вторят ему ребята.

В очередной раз жму руки и желаю живыми вернуться домой. Ребята классные.

Три батара — богатыря

Мало кто знает, но там, на передовой, служат три родных брата. Они из Дульдургинского района.

Старший — Бимба, средний — Буулат, младший — Баясхалан.

У всех семьи, жены, у Бимбы, например, беременная. Все они мечтают вернуться домой живыми и невредимыми.

— В первые дни тяжело было. Когда все такое видишь, — говорит старший, он же старший сержант Бимба.

Но для братьев и даже для прапорщика Баясхалана он генерал. Ничего не попишешь — старший брат. Свое послание родным Бимба решил передать на родном бурятском языке. Спасибо Долгоре, которая работала с нами долгое время и перевела сказанное батаром. Бимба передал всем привет и обещал вернуть братьев живыми домой. На прощание батары и я сказали всем: «Баяртэ!» — а это значит, что все мы домой вернемся.

Про мирняк

«Мирняк» — так на солдатском сленге называют мирных жителей.

Вот тут все сложнее. Украинская пропаганда без устали твердит, что именно российские войска убивают мирных граждан. Наша же утверждает обратное.

У «Вечорки» принцип такой — быть равноудаленными от всех сторон конфликта. И вот что удалось узнать.

По словам нашего источника в рядах ВСУ, моего однокашника по военному училищу Витальки, трагедия в Буче, где валялись трупы у дороги, — дело рук нациков с подачи их заокеанских инструкторов.

— Не ваши, успокойся, — сказал мне по телефону Виталька.

Наши же забайкальские воины, принимающие участие в спецоперации, не рискнули быть столь категоричными, разложили все по полкам. По словам бойцов, мирные жители Украины поделились на два лагеря.

— Либо мирняк за нас, либо нейтральные. Мы их как стали определять, не сговариваясь. Где стояли нацики и ВСУ, там при виде колоны даже дети руки подымают — сдаются. Настолько их запугали. Где нациков не было, детишки радостно машут ручками, — говорят солдаты.

В целом отношение мирняков — либо дружеское, либо нейтральное.

По словам военнослужащего Максима, там, на Украине, появились свои негласные правила войны.

— Если на колодце есть ведро, там хорошее отношение. То есть если идет досмотр, в целях безопасности блокпоста, нам предложат воды. Мы же заходим, уточняем по запасам провизии, лекарств. Затем передаем все командованию, они все подвозят.

А где нет ведра, там уже либо запуганные, либо могли с ружьями уже ждать. И такое тоже было.

— Буча, Краматорск… обвиняют Россию, что мы всех постреляли. Что думаете?

— У меня там товарищ стоял, такого не было, это не мы, обидно аж до слез, это до нас. Буча — провокация чистейшей воды. Я лично был в селах, где нацики ставили к стенке мирняк за то, что они крестили нас.

— Это как? — спрашиваю.

— Просто когда российские войска проезжают, местные выходят на улицы, все понимают, что безопасно. Женщины же вслед крестят наши колонны, вот за это их и наказывали.

Трофейная бочка — «Питна вода»

«Питна» — в переводе с украинского означает питьевая. Ну а вода, она и есть вода, неважно, на украинском или на русском языках.

— Трофей наш, не могли оставить, — говорит один из офицеров, показывая на алюминиевую бочку с соответствующей надписью.

Да, вода не лишняя. Жажда там мучает бойцов постоянно, такова спецоперация, а точнее, война. После лицезрения солдатского быта захотелось большего, например, посмотреть, как живут их командиры.

Палатка она и есть палатка. Такие мы разбиваем на берегу озер али в тайге во время охоты. В ней две раскладушки, буржуйка, стол. Только «добывают» ее обитатели зверя другого — не гурана, не изюбря. Фашистов они там бьют.

Встречают нас два старших офицера — полковник и подполковник. Сразу ставят чайник на таганок над таким родным, почти таежным костром.

— Полк наш молодой, два года ему. Да, косячили поначалу. Но таков организм любой. Генри Форд как говорил: Первый год ты кормишь дело. Второй год ты и дело подкармливаете друг друга, и только на третий год дело кормит тебя. Вот у нас третий год и наступил — серьезные испытания. От полка воюет понтонная рота и инженерно-штурмовой взвод. Под минометным огнем приходилось наводить переправы. Ребята все у нас взрослые, контрактники. Но всем пришлось учиться в боевых условиях. Враг ошибок не прощает, — рассуждает полковник.

По его словам, в части были отдельные бойцы, офицеры, которые прошли боевую закалку в той же Сирии. Но чтобы так, целым подразделением… А это дорогого стоит.

— Мы, саперы, права на ошибку не имеем. На учениях это, может, где-то и простительно (стучит по стволу дерева — авт.). Опыт наш бесценен.

Ситуация была. Стоим в лесу, очень нас беспокоит минометный обстрел. И бьют, суки, точно. Разведка говорит, что расчет не один. И предложили такой вариант — в лесу много дорожек, где большая машина не проедет. И ребята саперы поставили в пяти местах мины — на перекрестках, на развилках. И через двое суток на одной из таких ловушек подорвался автомобиль, в котором находился как раз миномет. То есть никак не могли вычислить, а тут он сам попался.

И второй момент — выезжали с начальником штаба полка, и так получилось, что при отходе их подразделения как раз тоже подорвались на этих минах и двое их командиров батальонов подорвались. Один ранен. Обезглавили мы их, короче, куда же без комбатов на войне.

Его боевой товарищ в звании подполковника добавляет жизненных наблюдений:

— Боевой опыт получили, и каждый по своей направленности. В обстановке все выяснилось: один был сапером, а сейчас он лучший пулеметчик, и т.д. То есть каждый, побывав в боевых условиях, свою направленность уже выбрал. И командный состав уже знает, кого и куда отправлять. Личный состав уже понимает, когда минометный обстрел, когда артиллеристское орудие стреляет и когда по ним или в сторону. Уже на слух могут ориентироваться и выполнять задачи в боевых условиях. Это главный опыт, — по-военному четко докладывал подполковник.

Офицеры угостили нас кофе. Пили мы его из граненых стаканов. Полковник решил порассуждать, почему звезды и ордена обмывают именно из граненых стаканов.

— Дело в том, что только у комбата был графин и граненный стакан, у остальных кружки. Комбат вызывал в блиндаж, и там шло обмывание, — сказал полковник.

Мы пожали друг другу руки так, совсем по-мужицки, невзирая на звания и иные регалии.

— Держитесь, братские сердца!

— Работаем, братья, — отвечали они.

«V» или «Z», но вкусный обед

На всей технике, которую мы наблюдали в лагере передислокации наших войск, красовалась литера «V». Эта буква, а иже с нею «Z» из латинского алфавита стали уже легендарными и ассоциируются с русским оружием. Они настолько напугали противника, что Рада Украины была вынуждена запретить их использование на территории страны.

— А почему не «Z»? — спрашиваю у одного из проходивших мимо офицеров.

И тут капитан разрушил очередной стереотип. Все оказалось проще простого.

— «Z» — это войска Западного военного округа (ЗВО), «V» — Восточного военного округа (ВВО). Никакой мистики.

Война войной — обед по распорядку. Тороплюсь успокоить жен и матерей наших забайкальских воинов — поверьте, они там не голодают. Из солдатского котла мы отведали первое — борщ, и второе — гречку с тушенкой. Чай — это само собой. Вместо компота у наших бойцов сок в тетрапакетах. Но все это там, в пункте передислокации. Как будут обстоять дела с пайком и обмундированием на новом месте, мы обязательно вам поведаем.

Хлеб — вкуснейший, ибо испечен в солдатской печи, куда нас военные пекари не пустили. Но читателям «Вечорки» и зрителям «Вечорки ТВ» горевать не стоит. Такую же печку мы уже показывали в нашем репортаже из Верхнего Ульхуна. По странному стечению обстоятельств, поваром в лагере оказался Андрюха — уроженец этого села. По его словам, много земляков из Кыринского района воюют сегодня на Украине.

Денацификация неизбежна!

Я уже писал о том, что современная Украина стала пешкой в чужой кровавой игре. Но пешка эта борзая, ферзем мечтает, видимо, стать. Там, на Украине, порушены все морально-этические принципы. История Отечества нивелирована до уровня плинтуса, а детишки матерятся при родителях и даже с их одобрения. Откровенные фашисты стали кумирами украинцев. Но, тем не менее, простите, они — наши братья-славяне.

— А зачем мы вообще сюда зашли? — спрашиваю у полковника-сапера.

Он задумался, затем подобрал веточку с земли, расшевелил ею угольки в костре.

— Это как в семье. Один наглеть начал, донимать всех, младших обижать, старших оскорблять. Что остальным делать-то? Правильно — как минимум ремня дать хорошего. Вот этим мы и занимаемся сейчас на Украине, — отвечал мне полковник.

Мы с оператором Саней Романовским там, у кромки войны, долго разговаривали — с рядовыми и даже с полковниками. Независимо от званий, все ребята в один голос утверждали, что эту нечисть, с которой они столкнулись в боях на территории Украины, надо уничтожить там. В противном случае придется это делать тут, в России. И даже в Забайкалье.

С видеоверсией нашего репортажа можно ознакомиться на нашем YouTube-канале «Вечорка ТВ». Также ищите «Вечорку ТВ» на RuTube.

Владимир КАНТЕМИР

Фото Александр Романовский

 

Осипов: У нас самые низкие потери

Александр Осипов в прямом эфире ГТРК «Чита» поделился своими впечатлениями о поездке на российскую военную базу.

«Наши части действуют очень хорошо, у нас самые низкие потери, решены все поставленные задачи. Я думаю, что особый характер, особый забайкальский дух в этом очень серьезно помогает. Потому что костяк там составляют наши забайкальцы. Это люди, которые приспособлены к любым условиям, очень сильны духом, сдержанны, готовы в любых условиях изобретательно действовать и искать решение задачи… Они в нормальном состоянии духа, хорошо питаются. Мы вместе с ними ели двое суток. Все офицеры вплоть до высших питаются из одного котла. Питание вкусное, хорошее. Единственное — стоило бы его разнообразить, и мы такую помощь оказываем, чтобы у них был как можно более разнообразный стол», — сказал Осипов.

Также губернатор отметил, что его ошеломил уровень государственной и исторической подготовки наших бойцов. Он подчеркнул, что понимание вопросов жизни и смерти, жертвенности и победы немного отличаются с пониманием этого у тех, кто не находится на передовой.

Осипов обратил внимание, что наши военнослужащие приспособлены к любым условиям, они сильны духом, сдержанны и готовы в любых ситуациях действовать изобретательно.