Откликнитесь. Не от безделья, памяти ради.

Колодец, в который скидывали расстрелянных красногвардейцев

Суровый и прекрасный край, в котором сосны, кажется, скребут своими макушками пронзительно голубое небо, где бескрайние ковыльные степи и высокие горы. Край, полный чудес и сказок, ссыльный, каторжанский. Такой разный и противоречивый. Край, хранящий свои тайны и загадки, где каждый населенный пункт имеет свою историю, порой забытую жителями.

О сколько нам открытий чудных…

Начало всем событиям было положено в преддверии 70-летия Победы. И чего меня понесло в библиотеку Забайкальска? Ну да не суть. Закончилось все нашими с библиотекарями восторженными обсуждениями — как-то уж кстати оказались нежданно-негаданно обнаруженные сведения, книги памяти упорно выдавали порядка десяти фамилий военнослужащих, которые были похоронены на станции Мациевская в годы Великой Отечественной войны. Дальше — больше. По архивным документам, в 1945 году здесь дислоцировался 108-й полевой передвижной госпиталь и больше ничего. Тогда почему смерти некоторых найденных бойцов датируются 1942 годом? Получалось как в той поговорке — чем дальше в лес, тем больше дров — в нашем случае чем дальше в степь, тем вопросов больше.

В тот семидесятилетний юбилей Победы по инициативе главы Забайкальска Олега Ермолина недалеко от федеральной трассы в районе Мациевской был установлен памятный знак с табличкой, на которой выгравировали те самые фамилии… Но стоило появиться информации о данном событии в интернете, как со всех уголков России начали поступать письма: «Мой отец воевал на вашей территории, данных нет, помогите…», «Мой прадед похоронен на станции Мациевская в 1942 году, как узнать место, увидеть…» Пришлось к теме возвращаться снова и снова, уже цепляя события не только Второй мировой, но и революции.

Красные рубят белых, белые рубят красных

Памятник на заброшенном кладбище возле Мациевской

Ну то, что Мациевская появилась на картах как станция Сибирь в 1899 году, факт широко известный, и что позднее ее переименовали в честь военного губернатора Евгения Мациевского, тоже далеко не тайна. Из книги «Даурия» ясно, что здесь был казачий пункт сбора, да и учения проходили. А вот потом тишина. Все больше сведений про соседнюю Даурию, где зверствовал барон Унгерн. А ведь и в Мациевской стояли белогвардейские войска, если исходить из немногочисленных фактов, а именно атаман Семенов и его сподвижник генерал-лейтенант Мациевский, сын того самого военного губернатора, остававшийся до конца верным присяге Государю Императору и Российской Империи. Всего 1540 пехотинцев, 4780 кавалеристов, 2 бронепоезда, 18 орудий и два самолета…

— Колодец у нас есть, куда белые расстрелянных красногвардейцев скидывали, — рассказывал нам один из старожилов Николай.

— Да ну, — не верила я, все-таки почти сто лет прошло.

— Не, честно. Конечно, его ремонтируем, но это тот самый колодец. А трупы, естественно, вытащили и похоронили. Поехали, покажу.

Едва ли проехали метров сто. Какие-то осколки бетонных плит.

— Мемориал раньше стоял. А еще, — оглядываясь по сторонам, ища глазами что-то одному ему известное, продолжал наш гид, — памятник был. Вон он.

И мы гурьбой направились в указанном направлении. И правда, обычный камень, каких по забайкальской степи уйма. А приглядишься — сглаженные заботливо рукой углы, углубление в изголовье, видимо, под икону, а по центру — полустертая надпись: «Пологея Лазоровна Сизова родилась 1823 год — скончалась…» А вот когда умерла эта женщина, непонятно. Руки тянутся в поисках карандаша и листа бумаги, чтобы заштриховать… А их, как на грех, нет.

— Он постоянно падает, — поднимая памятник, комментирует Николай. На могиле, а это именно она, кто-то кучкой сложил гильзы.

— Да их тут полно, японские… Не надо было памятник у дороги ставить, тут хотим крест возвести…

От героев былых времен…

Могила погибшего Трунова В.В., погибшего в 1945-м

— Что-то мы отвлеклись, мы ж хотели военное кладбище посмотреть, —вспоминаю я. — Я тут вот что нашла. По донесению 1944 года, некто Шмарин Леонид Павлович, старший лейтенант, 10 июня умер от ран, полученных при выполнении задания… А вот похоронен на кладбище ГТО, ну и тут направления… пару километров туда, десяток сюда…

— Поехали, сейчас покажу, — прозвучало в очередной раз.

Всем любопытно, что там еще скрывают, казалось бы, знакомые степи. Тут раньше был палаточный городок, а вот импровизированный клуб. Словно в амфитеатре, полукругом нарезаны «сиденья». Чуть дальше опять ямы, между которыми прямо в сопке видны ступени.

Через пару километров слева от дороги показываются полуразрушенные фундаменты. Один… Два… Всего порядка восьми.

— Здесь госпиталь стоял во время войны, — рассказывает наш собеседник.

Идем дальше, все больше отдаляясь от проселка.

— Вон, видите ямы? Там раньше кузни были, мальчишки в свое время здесь тоннами подковы собирали да сдавали на металлолом. А вот вдоль того распадка и было кладбище, здесь не только наших хоронили, но и японских военнопленных.

Когда-то отметкой этого последнего приюта советских солдат была металлическая тренога с табличкой, но и ее сдали на металлолом. Ни кустика, ни холмика. Только калган на ветру клонит тонкие стебли. Забайкальские степи умеют хранить свои тайны.

Кто ты, Трунов?

По словам старожилов, кладбище японских военнопленных и советских солдат периода ВОВ

Еще одна точка нашего маршрута. Снова трясемся по степным дорогам, то и дело петляя, перескакивая с одной на другую. Обычная сопка, таких тысячи. Ничем не примечательная. Взберешься наверх, и дух перехватывает, уже скоро зима, и тянет морозцем, который никак еще не может приглушить запах разнотравья. Нет, это не тот дурманящий летний запах цветущей степи, это едва уловимый, словно пудровый, вкус полыни. Панорама открывается на многие километры вокруг. Хорошее место… Для обстрела. С одной и с другой стороны площадки — полукруглые каменные навалы, за которыми так легко спрятаться и вести стрельбу.

А вот еще сложенные камни, но словно по периметру прямоугольника размером два метра на метр.

— Ищите, где-то здесь должен быть валун, а на нем надпись. Я на это место случайно наткнулся еще в начале семидесятых. Мальчишкой, можно сказать, все окрестности на животе от любопытства прополз. А здесь, смотрю, торчит что-то. Вытащил в итоге обрез и шашку. Ремешки все сгнили, а шашка-то в ножнах, как будто в земле и не лежала. Домой принес, отец мне всыпал по первое число, а находку в милицию сдал, раньше же с этим строго было, — вспоминает наш гид.

Все камни перебрали, пока на одном из них не заметили едва проступающую надпись: «Трунов В.В. … 1945». И где-то там, в середине, число 16. То ли родился в 1916 году, то ли это день одного из месяцев 1945 года. Кто же ты, Трунов? Как ты погиб, и кто тебя здесь похоронил? Ведь тыл здесь был. Или мы чего-то не знаем?

Никто не забыт, ничто не забыто?

И что дальше? Именно этот вопрос мучил меня всю обратную дорогу. Специалисты администрации Забайкальска сделали запрос в Санкт-Петербург, где сейчас консолидированы все известные данные о потерях тех огненных лет. Сколько вас, солдат сороковых, упокоилось в забайкальских степях? Безымянные, забытые…

— Вы знаете, — рассуждает наш гид, — мне кажется, историей все больше интересуются от безделья. В наши дни живые-то старики никому не нужны, а уж мертвые не один десяток лет — тем более…

Редакция газеты «Вечорка» просит всех тех, кому хоть что-то известно о Мациевской в годы Великой Отечественной войны, откликнуться — не от безделья, памяти ради.

Лидия ЯКОВЛЕВА

Фото автора